За 20 лет своей работы Вартан Бадирян починил и сшил более 20 тысяч пар обуви
Сергей Базалук
Помните анекдот про двух подвыпивших приятелей, которые пришли к выводу: раз они друг друга уважают, значит — уважаемые люди. Если состояние алкогольного опьянения не брать в расчет, у Вартана Бадиряна с русскоязычным населением станицы Марьянской все точно так же: люди к сапожнику со всей душой, и он к ним с открытым сердцем.
Зовите правильно — обувщик
Я был свидетелем, как приветливо сапожник встретил пожилую женщину, обратившуюся к нему с просьбой подлатать полусапожки. Даже на мой неискушенный взгляд было ясно, что ремонтировать обувь не имело смысла. Кожезаменитель уже стал рваться на стыке с подошвой. Но у женщины свои планы: еще одну зиму сапожкам продержаться.
И Вартан сдался: «Ладно. Буду делать. Буду стараться…».
Когда повеселевшая заказчица ушла, сапожник развел руками:
— У одних много денег, у других — мало. А у третьих — совсем слезы… Как не помочь!..
Вот за это его и уважают. Спроси любого встречного станичника, кто такой Вартан Бадирян, ответом попадут в десятку:
— Это хороший человек и сапожник — золотые руки.
Насчет «сапожника» Вартан вносит поправку:
— Сапожник только починить может, а я обувщик. С нуля могу сделать вещь. Носить будешь — благодарить будешь…
И это не игра слов. Первое, что видишь, заходя в мастерскую — витрину, где представлены различные модели женской и мужской обуви. Демонстрационный ряд того, что может сделать мастер. Есть даже туфли из крокодиловой кожи. Вот и скажи после этого — сапожник. Конечно — обувщик.
За лучшей долей
Считается что у армян тяга к ремеслу и торговле — на генетическом уровне, мол, если взять выходца из Армении, вариантов, чем он зарабатывает на хлеб — не много. Это каменщик, часовщик, сапожник или купи-продай.
Дыма без огня, конечно, не бывает, но и стричь под одну гребенку всех нельзя. Вот и у Вартана своя история. Из его предков никто не сапожничал. В роду были рабочие, мелкие чиновники. Сам он получил высшее техническое образование и, наверное, работал бы себе инженером, но пришли окаянные девяностые. Экономика республики рухнула. А тут еще война в Нагорном Карабахе… Не только дипломированный специалист оказался без дела — рабочие руки негде было применить. И мудрая мать отдала Вартану паспорт и велела искать лучшую долю.
— Как у русских, так и у армян, младшие дети остаются жить с родителями, — рассказывает марьянский обувщик. — Мама даже паспорт у меня забрала, чтоб никуда не уехал. А потом видит — совсем плохо дело, я сам себя не могу прокормить — и отпустила в Россию.
Миллионер
Зацепиться в Краснодаре помог брат. Левон по профессии фотограф, но работал у частника в обувном цехе. Туда же и Вартана пристроил. Шить обувь молодому армянину понравилось. Он вдруг открыл для себя, что создавать собственными руками какой-то продукт ему интересно. Да и зарабатывать хорошо получалось. В середине девяностых парень из обнищавшей Армении стал миллионером… Бешеная инфляция съедала деньги, зарплата исчислялась даже не десятками, а сотнями тысяч рублей.
И «миллионер» открыл свое дело в станице Марьянской. На месте, где сейчас стоит мастерская из красного кирпича, двадцать лет назад появилась металлическая будка. Станичникам все равно было, как называть Вартана — сапожник или обувщик — главное, что это был хороший мастер и сердечный человек. Еще не оперившись толком, предприниматель пришел однажды к тогдашнему главе поселения Ивану Нагорному и сказал, что бесплатно пошьет десять-пятнадцать пар обуви для детей из малоимущих семей. Пошил двадцать…
Терпение и труд
Ставить эти и другие вопросы были причины. Станица есть станица… Как ни прячь личную жизнь, все равно изнанка покажется. Обувщик 11 долгих лет потратил на то, чтобы встать крепко на ноги и только тогда позвал в жены возлюбленную.
— А как же Высоцкий, с его «Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял…» — спрашиваю Вартана.
— Романтика! — категорично заявляет мой собеседник. — Я считаю так: заведи дом, потом жену. А если наоборот — это неправильно.
У Бадиряна свое представление про то, что значит «жить по-мужски». Правильно — содержать и защищать семью, много работать. Даже если тебе трудно и от вредных испарений — слезы из глаз, правильно — терпеть. Даже если обидно — держаться.
Когда отец Вартана узнал, кем сын работает — очень расстроился:
— Другие поехали в Россию и стали людьми, а мой сын — сапожником! Потребовалось время и великое терпение, чтобы Бадирян-старший признал: сын в России — честный, преуспевающий и очень уважаемый человек.
«Хэндмейд» — ручная работа
Бывая на исторической родине, Вартан Бадирян старается попасть на окраину Еревана, в Бангладеш. Так прозвали рынок, где с утра до вечера толчется мастеровой люд, присматривая кожу, подошвы, клей, инструмент. Здесь можно не только поторговаться и закупить сырье дешевле, но и обменяться опытом. Убеленный сединами Хачик, обувщик в третьем поколении, чистосердечно расскажет, как он украшает свои изделия армянским орнаментом «тараз». И, нахватавшись заграничных словечек, хлопнет по плечу:
— У нас с тобой «хэндмейд».
То есть — ручная работа.
Как раз «хэндмейд» и держит марьянского мастера на плаву. Он может сделать обувь на любой вкус и цвет. И главное — на любую ногу. Чего греха таить, далеко не у всех идеальные стопы, бывает так, что человек приходит в магазин и ничего не может подобрать. Выход из положения один — мастерская обувщика.
Среди заказчиков у Вартана — краснодарцы, новороссийцы, майкопчане. Стартовая стоимость фасонистых, из хорошей кожи туфель — от 5 тысяч.
Но есть и доступные варианты — 2-2,5 тысячи рублей. Правда, при ценовой разбежке и условия гарантии разнятся. На дорогую обувь Бадирян дает два года гарантии, на средне-ценовую — год. Все по-честному.
В последнее время доход обувщика упал. Это связано с удорожанием сырья, сопутствующих расходов, например, на содержание мастерской. Смущает предпринимателя и перспектива тотального контроля — внедрение кассовых аппаратов. За этим что? Налоговое бремя.
Но есть и более серьезные причины, которые губят и, в конце концов, по мнению Бадиряна, окончательно погубят его профессию. Сегодня производство обуви поставлено на поток. Туфли можно купить за пятьсот рублей. Отлетел каблук или лопнула подошва, никто не будет заморачиваться с ремонтом. За рубль сапожник не возьмется за починку, а за триста рублей уже хозяин туфель скажет, что, в таком случае, он выбросит старые и купит новые.
— Мы перестали быть бережливыми, — размышляет мастер. — Купил — выбросил. Купил — выбросил. Это стало нормой. Плохой нормой. Потому что мы и себя по жизни стали вести точно так же. Полюбил — разлюбил, женился — развелся. Как бабочки. С цветка на цветок за нектаром. А потом — ах! Цветы завяли, пришла зима. Снег в волосах. И вот уже как у Есенина: «И нет за гробом ни жены, ни друга».
Самое большое сокровище Вартана Бадиряна — его жена Нина и их долгожданная доченька, второклассница Виолетта.
Заходите на чай
Спрашиваю Бадиряна, что стоит за поговорками: «пьет, как сапожник», «пьян в стельку», «курит, как сапожник», «матерится, как сапожник»?
Уже сам вопрос от души развеселил марьянского мастера:
— А я еще говорю — тупой, как сапожник, — добавляет он.
Дальше Бадирян излагает свою версию:
— Вот когда я сидел в железной будке, а на дворе зима и такой минус, что уши даже под шапкой стыли, поневоле думал, чем бы согреться. Но я ведь, друзья, не сапожник, я — обувщик. Поэтому на работе не пью, курить — вообще не курю, а если и ругнусь — виноват молоток. Мало ему шляпки гвоздя, он еще и по пальцу норовит стукнуть.
Да и что вы только сапожник да сапожник! А разве профессия плотника не нарицательная — «пьян в доску»? А извозчик — «пьян в дугу»?
…Когда Вартан Бадирян перебрался из будки в кирпичную мастерскую, отметить новоселье он пригласил друзей в … кафе. На рабочем месте — ни-ни.
И здесь у него тоже своя философия:
— На чай придут любители чая, на водку — все.
