В военно-полевом крестном ходе приняли участие более сорока наших земляков
Действенная память
Протоиерей Сергий Рыбкин, настоятель храма Михаила Архангела хутора Трудобеликовского, предложил в ночь на 22 июня отправиться в Крымский район. Отслужить панихиду на мемориальном комплексе «Сопка героев», а потом, к 4:00, подняться в горы, к местам жесточайшего противостояния, получившим название «Голубая линия». И уже там помолиться. Эту идею поддержали: казаки из Красноармейского, Славянского, Тимашевского районов, священники, сотрудники отдела по делам молодежи. И, конечно, в группу вошла закаленная в паломнических поездках православная молодежь хутора Трудобеликовского. Присоединился к нам и глава Трудобеликовского поселения Иван Блохин.
Они нас ждали…
Все в этой акции было необыкновенно. По опустевшим к ночи дорогам Крымского района мы приехали к мемориальному комплексу «Сопка героев». Подошли к 11-метровой статуе Защитника Отечества. Его здесь называют Алешей, и уже эта связь с известным памятником русскому солдату в Болгарии била по нервам, делала всех нас особенно восприимчивыми, многие едва сдерживали слезы.
В подсветке «Алеша» казался еще выше — головой в небесах, вровень с непривычно красной луной.
Двенадцатый час ночи. Вокруг — никого посторонних. Только мы, собравшиеся почтить память не днем, не у телевизора, а вот так — наедине с солдатами, отстоявшими нашу землю.
Проведя богослужение, отец Сергий обратился к нам с проповедью, в которой не было ни единого дежурного слова, ни тени формальности. Было сказано, что здесь, посредством молитвы, мы встречаемся с нашими предками. Мы сердцем слышим их присутствие. Они рядом. Они ждали нас…
Потому что жизнь вечна. В молитвенном состоянии уже нет преграды между телесным и духовным, между нами и славным воинством, отдавшим жизни за свободу. Здесь, под Неберджаем, наши деды и прадеды бились не на жизнь, а на смерть с исчадием ада — фашизмом и сломали ему хребет.
Цена заплачена невероятная. Запредельная… За одну лишь высоту 121.4, пусть даже стратегического значения, отдали жизни 16 тысяч солдат Красной армии. А всего на прорыве «Голубой линии» под Неберджаем полегли 24 тысячи наших воинов. Это население двух станиц — Ивановской и Новомышастовской.
Низкий поклон тебе, Алеша. И вечная память.
Успеть к началу войны
Нам предстоял шестикилометровый крестный ход в горы, в безлюдье, к местам боевых сражений. Путь тернистый, но об этом знали немногие. Из 43 человек от силы набиралось десять, кто уже здесь бывал, знал особенности пересеченной горно-лесной местности. Среди них, конечно, сам отец Сергий…
Взявшись за организацию акции «Свеча памяти», он за неделю до этого прошелся по маршруту, убедился, что тропа не заросла, подъем для людей, более-менее подготовленных, реален. Ну и по времени сориентировался. С учетом двух привалов, путь можно пройти менее чем за три часа и успеть к символическому «началу войны 1941 года».
В этом он весь, наш трудобеликовский батюшка. Ходил, сверялся, натрудил проблемную ногу и… И честно признался, что пойти ему с группой сейчас — значит, попасть на больничную койку. А допустить такого сценария нельзя. Впереди планов — громадье!..
Поэтому Отец Сергий нашел поддержку в лице брата по духу, протоиерея Виктора (Савенко), проводил нас до отправной точки — православного комплекса «Святая ручка» — и благословил в дорогу.
Непростой путь
…Вышли немного с опозданием, в 1:15. То, что подъем будет непростым, почувствовалось сразу. Тропа, уходящая круто вверх, раскисла от недавних дождей. Каждый шаг нужно было выверять, чтобы не поскользнуться. Неудивительно, что тяжело дышать участники восхождения начали буквально через сотню метров. Уже через пятнадцать минут одна молодая женщина призналась, что теряет силы и не уверена, что справится с такой нагрузкой. Как могли, ее подбодрили, взяли ее вещи, потом кто-то нашел ей подходящую палку-помощницу.
А часики между тем тикали. Поставленная в голове отряда Светлана Логвиненко поторапливала: времени в обрез.
Скажу о себе. Ко времени, когда первая горка уже вот-вот должна была покориться, рубашку и матерчатую куртку можно было выжимать. Очень хотелось пить. Но Логвиненко передавала команду по цепочке: «Надо держаться… Вода ослабит силы и даст нагрузку на сердце…».
А тут еще начался благоприятный пояс высоты для какого-то растения. Свет фонариков выхватывал зеленые кусты с шапками цветов. От них исходил неприятный дух смоченного в воде карбида… Едкий запах сбивал дыхание.
Наверное, это оказалось последней каплей для той женщины, которую убедили идти дальше. Привал не улучшил ее настроения, не добавил сил. В общем, пришлось выделять из группы человека, который бы помог ей вернуться.
А между тем один подъем сменился другим. Позже выяснилось, что примерно на 70 процентов путь был в гору. На одной из них я сделал несколько глотков воды. И не только я один… И все. Жажда взяла вверх. Бороться еще с одним искушением стало дополнительным испытанием. А много пить — значит, остаться на тропе.
Скука меня дома не застанет…
Не знаю, как другие держались, а мне помог следом идущий малого росточка, чернявый молодой человек в казачьей форме. Примерно на середине пути он начал тихонько петь. Голосом Окуджавы. Тематика песен — самая разная, от кубанских казачьих до украинских, от военных до популярных в шестидесятые.
Может быть, это «засланец» из Кубанского казачьего хора? После того, как за спиной спели «Бьется в тесной печурке огонь», я пожал парню руку и сказал, что не сошел с тропы только благодаря ему. Тут-то и выяснилось… Это старонижестеблиевский казак Тигран Данилов, любитель фольклора, песен, вообще — казачьей культуры. По «молодости лет», в пятнадцать, он еще и стихи сочинял. А вчера, нет, уже позавчера, то есть 20 июня, Тигран на отлично защитил дипломную работу, и теперь он — профессиональный юрист.
— Сидел бы дома, отмечал завершение учебы… — донеслось насмешливое из темноты.
— Не-е… «Я в дороге, я в пути», — словами песни ответил казак.
Картины войны
Не только я, но, наверняка, многие в группе воспринимали сложный переход, как акт сопричастности героическим страницам войны. Пусть ничтожной долей, но каждый из нас прочувствовал, что такое боевые действия высоко в горах, там, где даже в летнюю ночь на землю ложится холодный, кисельно-липкий туман. Чудились картины: вот сейчас за пахучими кустами шиповника прозвучит команда на чужом языке, и немцы ударят из пулемета.
Как же тогда на Кавказе, на Брянщине, в белорусской лесной глуши выживали партизаны? Да при этом еще и фрицев лупили. Или вспомнить сбежавших из плена красноармейцев… Вырывались очень немногие. А счастливцев, кому удавалось уйти от погони, от сытых гитлеровцев с их собаками — таких были и вовсе единицы. Каково им было бежать, глотая сладкий воздух свободы и стремясь к жизни…
Это мы, сегодняшние, с фонариками, с полторашками воды в заплечном мешке, а то еще и с бутербродом, где колбаса толще хлеба, потеем, собираемся с силами и мним себя героями на шестикилометровой дистанции… А как же воевали они, парни из 1942-1943 года? И ведь все вынесли, выстояли и победили!
Могилка со звездочкой
Конечная цель нашего пути — ложбина высоко в горах, где под сенью деревьев притаилась могилка со звездочкой. Классический вариант скромного воинского захоронения. Здесь упокоились пятеро разведчиков. В 1942 году они были двадцатилетними мальчиками. А.В.Петров, И.С.Дробязко, В.Я.Петрусевич и еще двое неизвестных.
Они погибли в декабре 1942-го. При каких обстоятельствах — неизвестно. Хотя догадаться нетрудно. Снег в горах особенно бел. Здесь любая деталь четко проявится. И вот уже звучит команда на немецком…
К 75-летию Великой Победы могилку обрамили в гранит, а рядом установили памятник воинам 318-й стрелковой дивизии, всем, кто шел на прорыв вражеских укреплений. Немцы их считали неприступными и называли между собой «Голова гота» («Готенкопф»).
А еще раньше, в 2013 году, в честь 70-летия освобождения Кубани здесь появился Поклонный крест. Он был установлен Православным духовно-просветительским объединением «Архангельский Собор» по благословению Митрополита Екатеринодарского и Кубанского Исидора. Освятил Поклонный крест все тот же протоиерей отец Сергий Рыбкин. И пообещал не забывать, приходить к разведчикам по военным праздникам и датам. Да и просто так. Чтобы помолиться, чтобы встретиться…
И вот — опять встретились.
Край воинской доблести
Мы успели. На месте оказались в 3:45 утра, точно в такую же сизую рань, когда войска Вермахта вероломно нарушили границу, а фашистские летчики еще раньше, уже в три часа утра, сбросили на нашу землю первую тысячу тонн взрывчатки.
…Настоятелю храма Вознесения Господня города Тимашевска Виктору (Савенко) и иерею Андрею (Бардаку) хватило нескольких минут, чтобы облачиться в церковные одежды и начать заупокойную молитву. При свечах, в тесном кругу, стояли мы у священного места. В молении проникались драгоценным букетом чувств: здесь и печаль, и гордость, и дух единения, а фактически — родство.
Очень верные, очень нужные в этот день и час слова были сказаны протоиереем отцом Виктором и главой Трудобеликовского поселения Иваном Блохиным. Лейтмотивом прозвучало: мы здесь — потому что помним… Потому что герои не уходят из памяти, а она вечна, как сама жизнь…
Отгорели свечи. На могилу разведчиков была рассыпана земля, привезенная из городов-героев Севастополя, Керчи, Новороссийска, Мурманска, Москвы, с Пискаревского кладбища Санкт-Петербурга, из городов воинской славы Ржева, Ростова-на-Дону, Феодосии, города воинской доблести Армянска (республика Крым). Ее привезли из поездок паломники Михайло-Архангельского храма, прислали россияне, относящиеся к памяти с глубоким уважением. И в результате привезенные частицы земли соединились с землей Крымского района, чей райцентр — Крымск — имеет звание «Город воинской доблести».
И вот зазвучали песни военных лет. Их исполнили помощник благочинного по работе с молодежью Светлана Логвиненко и руководитель молодежного центра «Сретенье» Елена Зюзина. Участники военно-полевого крестного хода дружно подпевали.
