В Пермском крае проживает потомственная кубанская казачка, чьи дед и бабушка были высланы из Полтавской в 30-е годы
В путь
Нина Анатольевна Киреева – уроженка Вильвы, того самого поселка, вокруг которого закрутилась история поисковой работы «Голоса правды». Сейчас она живет в городе Чусовом. Драматические события тридцатых годов не дают покоя женщине. Это крест, который приходится нести потомкам репрессированных казаков. Кому-то он тяжел, кому-то не очень, кто-то и вовсе забыл, что там ему рассказывали выжившие на чужбине дед с бабкой или даже мать. Нина Киреева – помнит.
В семье Кирилла и Марии Сушко (деда и бабушки Киреевой) было девять детей. Соответственно, каждому дали узелок в дорогу. Предполагали: путь в неизвестность может статься дальним, а значит, лишним ничего не будет.
Из рассказа Нины Анатольевны получается: уже на остановках поезда дед с бабкой стали все выменивать на съестное. В ход пошли колечко, чулки, платок… На момент, когда колеса застучали по Уралу, семья уменьшилась на два человека. Умерли самые маленькие.
Охота жить
Если говорить по большому счету, все высланные семьи страдали одинаково. Непривычный для южан холод, голод и сама атмосфера враждебности (клеймо – враги народа) действовали губительно. В какой-то степени тех, кто сразу попадал в бараки, можно было считать везунчиками. Другие сами должны были заботиться о жилье. Подчас работали одним топором на три семьи. На вопрос, что могли построить полтавчане, чей опыт ограничивался возведением саманных и турлучных хат, ответ один: «Жить захочешь – и с топором побратаешься».
На границе двух миров
Невозможно себе представить, как можно было выжить работающему на лесоповале спецпоселенцу, когда в сутки ему полагалось 200 граммов муки, 100 граммов капусты, 195 граммов картофеля. Жиры и мясо в «пайке» не значились.
Женщины пекли лепешки, где ржаной мукой была лишь третья их часть, остальное – перетертые мох, сухие стебли местных трав и кора деревьев. В те горькие дни в спецпослениях пересказывалась забавная, как считалось, история про сдохшую лошадь. Благодаря источникам из краеведческого музея в Горнозаводске, мы выяснили место события.
Лошадь пала в поселке Средняя Усьва. Ее списали и тут же разобрали на «запчасти». Даже шкуру на лоскуты порезали, чтобы разделить по-справедливому. На снегу остались лишь подковы. Так и лежали они до весны никем не востребованные.
Что на роду написано
Но вернемся к истории наших полтавчан. Не прошло и месяца после обустройства в Вильве, как глава семьи Кирилл Сушко погиб на лесоповале. Лютый мороз сделал его неповоротливым, и когда казак оказался в зоне падения огромной ели, увернуться он не успел. Еще через месяц леспромхозовская кобыла ударила копытом Марию Сушко. Похаркав кровью, мать девятерых по рождению и семерых уцелевших по факту детей умерла. Следом сгинули сразу четверо ребят. Двое из них, подросткового возраста, решили бежать и пропали без вести.
В поселке остались Галя семнадцати лет и Ваня шести. Находились сердобольные люди. Подкармливали. Кто-то из ткани матраса сшил девушке платье, а мальцу — рубашку. Нашлись злые языки, дразнившие Галю и Ваню кубанскими клоунами. Наша рассказчица, Нина Киреева, отмечает: после этого у мамы Гали за всю ее 83-летнюю жизнь не было ни одной вещи в полоску.
Неизвестно, как бы сложилась судьба Сушко-младших, не влюбись в девушку местный милиционер. Он стал помогать сиротам, а потом позвал Галю в жены, обещая позаботиться о Ване. В замужестве Галина Кирилловна родила четверых детей. Младшенькая – Нина.
В 1941-м Иван Сушко прибавил себе два года и шестнадцатилетним юношей попал на фронт. Служил в пехоте, а затем – в кавалерии Кубанского казачьего полка, что подтверждает библейскую истину: «Пути Господни неисповедимы…». Его дочь Люба как зеницу ока бережет фотографию, на которой Иван Кириллович запечатлен в дорогой сердцу полтавского казака кубанке.
